|
"ДЕТИ — ЭТО БИОЛОГИЧЕСКИЙ ВИД, который всегда будет таким, какой он есть".
Детские игры Сережи Супонева были маргинальны. Сплошь и рядом культмассовые затеи «тюремно-детдомовского плана». Играли в расшибалку в банку и в пробки. В казаков и разбойников. В фашистов и в наших. Наши побеждали. Фашисты шмыгали носом и шли домой. Сереже не хватало доброты. Прививки надо делать в детстве, когда организм еще не сопротивляется. Детское телевидение должно быть прививкой доброты.
Сережа вырос и стал делать детям доброту. Теперь он может. Теперь он Сергей Евгеньевич Супонев — директор дирекции детского вещания на ОРТ.
— ТВ изменилось в принципе, а детское — особенно. Как вы думаете, уже выросло поколение детей, воспитанных на новом ТВ?
— Нет, это поколение еще не выросло. Если мы говорим именно о детском ТВ, ему всего-то два года без малого. С достойной наглостью я считаю, что началось тогда, когда я стал продюсером детских программ на 1-м канале, а произошло это 1 октября позапрошлого года. Именно тогда появилось подавляющее большинство нынешних детских программ.
— Не думаете, что многие дети предпочитают вашим программам западные мультики и MTV?
— Московские дети — да. Москва — это город-мутант, и дети, которые в нем живут, — тоже мутанты. Детский мозг вряд ли может правильно воспринять и уложить в голове все, что он видит: рекламу с голыми женщинами, машину президента с черными шторами и мигалками, бомжей, проституток в огромном количестве. Поэтому у столичного ребенка достаточно изуродованное мировоззрение. А если взять нашу необъятную родину, там все совершенно по-другому. Там нет проблем восприятия, там есть проблема, что воспринять, там полный вакуум. Дети видят большой мир только в телевизоре. А в Москве и без него можно прожить.
— А как воспитывает московских детей то же MTV?
— Воспитывать может только нечто художественное и то, что затрагивает внутренний мир человека. Бутылка кока-колы не может воспитать, так же как не может воспитать никакая другая бутылка. И второсортные западные мультфильмы, мне кажется, никого не воспитывают. Смотришь и сразу забываешь.
— Это взрослый тут же забывает, а ребенок начинает копировать. Может быть, поэтому дети сейчас стали более жестокими.
— Детей воспитывает все, что их окружает. Продукция, сделанная не для них, воспитывает детей в гораздо большей степени, чем продукция, сделанная для них. Они все равно смотрят новости, боевики. Нельзя же ребенка заставить что-то смотреть, а что-то не смотреть. Поэтому, когда говорят, что ТВ плохо влияет на детей, я не чувствую вины конкретно за собой. Я спокоен, потому что мы кормим их качественным и свежим продуктом, абсолютно им не вредим и вредить не можем по определению.
— Вы считаете, ваше добро способно перевесить все то основное зло, которое есть.
— Хотелось бы, чтобы оно хотя бы каким-то образом если не перевесило, то компенсировало.
— Со времен «Марафона-15» дети изменились?
— Нет, они абсолютно не изменились. И такими же будут, я думаю, еще через сто лет. У нас не происходит процесса радикального ухудшения нравственности или характера детей. Дети — это биологический вид, который всегда будет таким, какой он есть. Другое дело, что у них могут изменяться ценности, но это происходит медленнее, чем у взрослых. Взрослого человека легче испортить какими-то внешними воздействиями. Мне кажется, дети обладают неким внутренним иммунитетом.
— Как ваш сын относится к тому, что вы делаете?
— Сейчас ему 16 лет. Раньше, когда он был маленький, он смотрел мои программы, и мы с ним это обсуждали. А теперь он уже не ребенок, главный канал у него теперь MTV. Он уже не мой клиент.
— Чем детское ТВ отличается от взрослого?
— Детские программы по творческим, материальным затратам и по телевизионному ремеслу более сложные. Взрослому человеку достаточно посадить в кадр какого-нибудь дядьку, и он будет его смотреть, а ребенку этого мало. Ему нужно, чтоб все мелькало, сверкало, переливалось, чтобы менялись картинки на экране, чтобы музыка звучала, была компьютерная графика, чтобы экран был живой. Раньше телевидение было неправильно ориентировано. Считалось, что если в кадре есть дети, это уже детская программа. У нас есть вопиющий пример такой ошибки — «Утренняя звезда». Она набита детьми, которые поют, танцуют и ведут программу, но дети ее не смотрят, потому что им это неинтересно. Эта ошибка превалировала прежде практически во всех детских программах и привела к тому, что их смотрели в основном бабушки. А самыми лучшими детскими программами были фильмы Спилберга и «Неуловимые мстители».
— Откуда вы знаете, что нужно детям?
— Беру на себя смелость утверждать, что знаю! Во-первых, я еще сам недалеко ушел от этого возраста — если не по годам, то по восприятию. Я знаю: что интересно обычному человеку, ребенку интересно вдвойне, а что обычному человеку неинтересно, вдвойне неинтересно ребенку.
— Какую свою программу вы считаете лучшей?
— Какое-то время я считал идеальным прорывом в детском ТВ «Зов джунглей». Потом мне нравился «Звездный час», потом программа «Царь Горы». У меня нет абсолютно идеальной программы, ее и не может быть. Как лучшая игрушка — это новая игрушка, так и лучшая детская программа — это новая программа.
— Передача «Спокойной ночи, малыши» себя еще не изжила?
— Если не изжил себя детский сон, такая программа нужна, другое дело — какой она должна быть. Мы постоянно проводим исследования, но все равно не можем составить достоверную картину того, что нужно детям показать перед сном. Аудитория очень разнится по возрастным группам: одним нужно, чтобы бегали Хрюша со Степашей, другим — мультфильм. Но в любом случае эта программа уже вошла в плоть и кровь нашего общества и боюсь, что достигла каких-то генетических глубин.
— Как вы относитесь к использованию детей в телерекламе?
— Лично я отношусь к этому плохо, но, наверное, без этого не обойтись. Реклама с участием детей адресована взрослым. И когда взрослые умиляются, видя, как ребенок размазывает по себе какой-нибудь джем или вдохновенно писает в подгузники, он идет и покупает и джем, и подгузники, и порошок, которым этот джем можно отстирать. Поэтому с точки зрения маркетинга это правильно. Кстати, если говорить о рекламе, тут детскому ТВ тоже приходится нелегко. У нас есть закон, который однозначно запрещает рекламу в детских программах. Поэтому с деньгами у нас туговато. Тем не менее пока канал еще что-то выделяет, и детских программ у нас больше, чем на других каналах. Примерно 15 процентов вещания адресовано детской аудитории.
— Но, например, в “Полундре” у Фоменко реклама была всегда.
— А у нас нет. Мы законопослушные граждане. Поэтому нам, производителям, от рекламы ничего не поступает.
— А как же вы зарабатываете?
— Есть доходы от рекламы в межпрограммном пространстве, но эти деньги идут на канал. А уже канал дает нам средства на производство новых программ. Новый сезон на носу, и мне хочется все поменять. Я понимаю, что нужно показывать сегодня юным зрителям. Например, “Утренняя звезда” кишит детьми, как лягушатами, но она не является детской программой. Это программа для старых бабок, которые, не обладая ни вкусом, ни современным пониманием музыки, просто умиляются на детей в смокингах и галстучках, поющих известные песни эстрадных звезд. В детских передачах дети не обязательно должны быть. Программа “Ох, уж эти детки”, которую запустил Саша Олейников на ТВ-6, слизана с ее американского аналога. Ее ведет Билл Косби. То, что сделал Олейников, по качеству даже близко не подходит к оригиналу. Я бы так не снимал.
— Опять всех учите?
— Просто высказываю свое мнение. Открою маленькую тайну: я наряду с другими товарищами участвовал в кастинге “Кто хочет стать миллионером”, и Бог миловал — меня туда не взяли.
— Ага, не удалось Диброва переплюнуть?
— У нас Галкин Диброва переплюнул. Просто не хочется подсаживаться на машину сэконд-хэнд. Если есть деньги, лучше купить новую. А садиться в старый автомобиль и нюхать запах чужих сигарет — это не по мне.
— А зачем же вы тогда участвовали в кастинге?
— Тогда я еще этого не понимал, но со временем дошло. Вообще, я могу заменить любого, начиная от Якубовича и кончая тем же Галкиным, Дроздовым или Сенкевичем. Программу “Здоровье” мог бы вести. Но я не хочу, чтобы когда-нибудь мне сделали предложение, от которого я не смог бы отказаться.
— Такое возможно?
— Я всегда жду чего-то хорошего для себя. Потому что я умный, молодой, деятельный, испытанный во многих телебоях, надежный. Еще я верный.
— Так почему же вы до сих пор работаете детским затейником?
— Если не я — то кто же? Потому что это никому особенно не интересно, все норовят куда-то повыше залезть, где денег побольше. А у меня инстинкт самосохранения очень развит.
— Другие каналы в детском вещании вам не конкуренты?
— На РТР, к примеру, есть только одна детская программа — “Телепузики”, и та куплена у Би-би-си, бездарно озвучена и переведена. Они ее купили типа как всемирный хит, поставили на 7 часов утра, теперь сидят и ждут, когда же наконец их похвалят за детское вещание.
— Сейчас дети совсем другие, чем 10 лет назад?
— Труднее стало докапываться до живого в их душе, но можно все равно. Если раньше дети были абсолютно открыты, как цветы навстречу солнцу, то сейчас у них появилось врожденное детское чувство опасности, и они начинают “фильтровать базар”. Может, это и хорошо. Их невозможно еще испортить жизнью, нашими программами, газетами. Они сейчас начинают раньше взрослеть. Не физически, а внутренне. В этом ничего страшного я не вижу. Во всем остальном они дети. Так же любят смеяться, не любят плакать, не любят, когда их обманывают, и очень любят, когда им если что обещают, то делают.
— К вам на программу попасть можно?
— Надо написать письмо, фотографию туда положить, чтобы мы видели, что ребенок нормальный. Ко мне приезжают дети, которые раз в неделю тупо пишут письмо и посылают. Пишут и посылают. И в итоге этот ребенок попадает на программу просто по теории вероятности. Но если я открываю письмо и там написано: “Хачу играть в звездный час. Петя. До свидания”, то ясно, что Петя не может играть в “Звездном часе”, потому что он двух слов связать не в состоянии. Бывает письмо с юмором, с выдумкой, но написано бабушкиным почерком, которым она заполняет квитанции в сберкассе. Такие номера не проходят. Или присылают фотографию: стоит девочка и подпись: “Здесь мне 13 лет”. А сама упирается в косяк вот с такими ножищами, вот с такими серьгами и накрашенными губищами. Ну, положим, вызовем мы ее в студию из города Магадана, она приедет за свои деньги, и куда ее девать, что с ней делать? Поэтому нужны фотографии, анкетные данные. Мы сто раз созваниваемся, телеграмму посылаем, чтобы понять, кто есть кто. Есть дети, для которых главная цель в жизни — поучаствовать в программе. Читают для этого кучу литературы, составляя эти слова несчастные. И в итоге приезжают, иногда даже побеждают. Мне было очень приятно, когда победил мальчик из маленького городка под Тюменью. Лопоухий, абсолютно наивный и простой. Вот такие гении есть, уже одно это оставляет надежду на то, что все будет нормально с ними. На одного наркомана все-таки приходится девять вот таких.
— А как же цинизм?
— С цинизмом у меня все в порядке. Если вам будет его не хватать, приходите ко мне, я одолжу. Но дети — это то самое, где все эти понятия должны отдыхать. Они ни в чем не виноваты.
- Вы - большой теленачальник. Вас любят подчиненные?
- У меня есть черта, которую многие не приемлют. Я считаю, что лучше всех знаю, как надо делать. Я всех учу, как писать сценарий. По трем словам, которые человек произносит, предлагая новый проект, могу сразу понять: туфта это или нет.
- Как с таким характером вас еще жена терпит?
- Она говорит: тебе нужно издать книгу “Я знаю, как всем надо жить, и знаю доподлинно”.
- ТВ для вас ремесло или искусство?
- Я знаю многих людей на ТВ, которые снимают гораздо хуже и считают это искусством и делом своей жизни. Я так не считаю - для меня главное семья, друзья и я сам.
- А как же самореализация для мужчины?
- Это смотря в чем ее мерить. Если в количестве опубликованных книг или вышедших программ - это одно. Если в количестве денег на счету в швейцарском банке - другое. А если мерить ее количеством детей, которые тебя называют папой и которых ты любишь, живых-здоровых родителей, которые на старости лет узнают, что такое мобильный телефон и автоматическая стиральная машина, - для меня это то, что надо.
— В свое время вы вели программу «Марафон-15» с соведущим Жорой — таким толстячком. Ваши выросшие зрители интересуются: куда он пропал?
— Уехал в Америку вместе с женой и детьми. Решил, что там будет лучше его детям. А я думаю, что в служении всем детям есть правильный пафос. И это важнее, чем обслуживание собственных детей. Потому что это именно Служение.
- Сколько у вас детей?
- Двое. У меня здоровенный 17-летний сын от первого брака и пятимесячная дочка от нынешнего.
- Вы с сыном часто контактируете?
- Постоянно. Мы с ним, во-первых, в Интернете общаемся, а во-вторых, часто встречаемся. Потому что у меня бывает нужда на него поорать. Только тихо, без крика.
Реклама самого интригующего телепроекта года на ОРТ - "Последнего героя" - обещала зрителям чуть ли не схватки аборигенов с крокодилами в прямом эфире. Но, как выяснилось, красочные субботние шоу на ОРТ - монтаж, а добровольное заключение российских и украинских граждан на архипелаге Бокас-дель-Торро уже... закончилось. Все объяснить читателям "АиФ" согласился один из продюсеров "геройского" проекта Сергей Супонев.
Последнее интервью.
- Сергей, объясните, отчего реальное шоу идет не здесь и сейчас, а в "нарезке" и в записи?
- Не существует такого жанра - реальное шоу. Потому что реальное шоу - это камера слежения у камеры хранения Киевского вокзала. А на телевидении в любом случае присутствует монтаж. Мера художественности определяется так: чтобы хотелось смотреть. То, в чем обвиняют нас, - это же промоушн. А промоушн - это всегда немножко сказка, которая позволяет усадить у экрана как можно больше зрителей. И потом их привлечь чем-то другим, чтобы ожидания были удовлетворены... Американцы ведь показывают своего "Выжившего" раз неделю и в записи, но никто не жалуется и всем нравится. Все понимают, что на телевидении возможно, а что нет.
Прямой эфир с острова стоил бы невероятных денег. Представьте, ведь туда надо повесить спутник, поставить на каждое дерево камеру, но зачем? Вот не видела мама сына год и спрашивает: "Как ты жил?" А он начинает нудеть: "В понедельник, 1 января, в 10 утра я почистил зубы..." Мама через полчаса уснет, такие подробности НЕИНТЕРЕСНЫ. Так и со съемками. Они закончились буквально на днях, и сейчас из отснятого материала мы выбираем самые интересные моменты, склеивая их в захватывающий сериал. Так что "За стеклом" было не более реальным, чем наш "Последний герой".
- Но ведь "За стеклом" затягивало зрителя, рейтинг опять же невероятный был...
- Да, затягивало, но меня вот что-то не затянуло. Я ни одной передачи от начала и до конца не посмотрел. "За стеклом" - это же ужасная вещь. На экране в течение месяца ничего не происходило. Три раза в день нам демонстрировали унылых людей в унылом интерьере. "Последний герой", на мой взгляд, гораздо привлекательнее для зрителя. Потому что там есть действие плюс необычная обстановка, в которой это действие происходит. А "За стеклом" - это еще одна дверь в нашу серую, скучную и примитивную жизнь.
- Изначально обещалось, что ваши избранники будут жить на острове в жутких условиях, без еды и одежды, с крокодилами...
- Давайте дождемся примерно восьмой - десятой серии. Я доподлинно знаю, что у островитян из еды есть только рис и больше ничего. Торт привезли в виде исключения. Крокодилов на острове нет, потому что подвергать опасности здоровье и жизнь людей никто не собирался. Но, по- моему, те же ядовитые змеи представляют для них меньшую опасность, чем элементарный голод, солнце и соленая вода.
- Во время рекламы сериала говорилось, что "Последний герой" - это самый дорогой проект за всю историю телевидения. Лицензия наверняка съела половину затрат. Не проще было бы "потихоньку" скопировать популярный брэнд, как это сделало ТВ-6?
- Лицензия на самом деле не такая уж и дорогая, и дело тут вовсе не в ней. Совокупно все производство проекта "Последний герой" стоит больше миллиона долларов. Это ведь вам не студийное шоу, где поставил свет, декорации - и запустил программу. Совсем другое, когда покупаешь лицензию такого технически невероятно сложного проекта, где нужны вертолеты, лодки, корабли, самолеты, полтора десятка операторов. Сорок дней на острове - это безумно дорого. И мы не потянули бы такой масштаб, если бы не наши братья украинцы, они участвовали финансово и поэтому имели право на свою квоту в "Последнем герое" в виде участников.
А то, что у ТВ-6 называется "скопировать брэнд", у нас называется... украсть! Конечно, можно пойти по простому пути, но это не наш метод работы, мы не воруем.
Экспресс-газета. «Звездный час» смерти
Опубликовано 14 Сентября 2007г. Номер 36 (657).
Интервью с Ольгой Мотиной (2-я жена Сергея Супонева).
Ольга Мотина в нынешнем году проводила дочку в первый класс. Белые бантики, парадная одежда, пышный букет цветов. Все как положено. Почти. Не хватало только мужа и папы - Сергея Супонева.
Когда малышке Поле исполнился годик, получилось так, что родные и близкие поминали ее папочку на девятый день со дня гибели. Вот такой невеселый день рождения. 25-летняя вдова Сергея со слезами на глазах поздравила свою кроху, а потом молча подняла рюмку за упокой души мужа.
"Черные метки".
Брак с Ольгой для Супонева был вторым. Конечно, они не успели толком насладиться счастьем, которое оба долго искали. За три года совместной жизни влюбленные объездили почти всю Европу, с нетерпением ждали появления на свет желанной дочурки, веселились на ее крестинах, подтрунивая над Леонидом Якубовичем, который, взяв свою крестницу на руки, был, как и положено, описан. Конечно, случались и трудные моменты.
После убийства Влада Листьева на ОРТ вообще были сложные времена, - говорит сводная сестра Сергея Супонева певица Лена Перова. – Постоянно возникали проблемы с рекламой. Ко всему прочему незадолго до гибели Сережи у него, наверное, начался так называемый кризис среднего возраста. Его терзали сомнения, казалось, что ничего не сделано, хотя сделано было много. Сергей мог прийти и сказать: «Уф! Ты не представляешь, что сейчас у меня происходит!» Говорил, мол, этот - м…дак, тот - еще кто-то…
Снять накопившееся напряжение на работе Супонев пытался экстримом: гонял на огромной скорости на скутере, летом ходил на яхте по Волге в страшно ветреную погоду, зимой катался на снегоходе.
- А началось все с подводного плавания, - делится вдова Сергея Ольга. - Он даже меня пытался приобщить к этому занятию. Потом увлекся охотой. Стал вытворять ужасные вещи! Когда мы еще жили в Москве (впоследствии Супоневы переехали в загородный дом недалеко от подмосковного города Королев. - О.Е., Д.Л.), Сергей каждое утро, пока я спала, открывал окно и стрелял по голубям. Однажды я проснулась и увидела, как он целится в голубя. Я заперлась в туалете и заплакала. Сережа долго стучался в дверь: «Оля, открой, я больше никогда не буду этого делать, никогда!».
По словам Ольги, ее муж постоянно твердил, что ему скучно без риска. На протяжении последнего года актриса жила в постоянной тревоге за супруга. Однажды он перевернулся на яхте и едва не погиб. Причем, почуяв сердцем неладное, Оля пыталась дозвониться до Сергея, но он не брал трубку, потому что утопил телефон:
- В тот день я не могла играть роль в спектакле. У меня текли слезы, забывала слова, чувствовала - что-то случилось. До этого Сергей провалился в канализационный люк на даче. Зимой упал с мотоцикла прямо под колеса проезжающего автомобиля. Потом однажды разбил себе глаз, когда садился в машину. А за неделю до гибели порезал ногу и потерял пол-литра крови. И все эти травмы происходили с такой пугающей периодичностью. Смерть расставляла свои черные метки, а Сережа упорно не хотел на них реагировать.
"Маленькая наследница".
После гибели Супонева многие люди из его окружения заговорили о том, что трагедия была подстроена. Когда он сел в кресло главного продюсера детского вещания ОРТ (ныне - Первый канал), многие считали, что это далеко не предел. Сергею прочили большое будущее на телевидении.
- Я не хочу говорить о причинах его гибели - мне это очень тяжело, - вздыхая, говорит Ольга.
А Лена Перова однажды все-таки поделилась своими сомнениями с репортерами.
- Упорно ходили слухи, что Сережина смерть неслучайна, - призналась певица в интервью телеканалу ДТВ. - Я оставляю вероятность, что это действительно так. Ведь на самом деле он катался по заснеженной реке. Это самое безопасное место, какое можно придумать, потому что это - гладь. Он всегда всем говорил, что по побережью кататься нельзя – очень опасно. И как его занесло на речную пристань, на берег - совершенно неясно! Ведь Сергей погиб от сильного удара о маленький речной пирс. Именно это наводит на мысли о неслучайности происшествия. Потом мы узнали из газет, что, оказывается, там, на реке, была какая-то девушка. Кто - непонятно… Об этом как-то умалчивалось, что тоже странно. А если это был несчастный случай, возможно, Сережа был просто рассеян, потому что отчего-то сильно переживал.
- Когда Сергея не стало, я осталась одна в этом жутком большом доме, в который я долго не хотела переезжать. Сережа буквально на руках затащил меня туда, - рассказывает его вдова. - После окончательного раздела наследства мне, а точнее, нашей дочери Полине отошел этот особняк. Это было условие других родственников, чтобы именно Поля числилась хозяйкой дома.
- А с кем из близких Супонева вы общаетесь сейчас?
- Практически ни с кем. Раньше у меня были неплохие отношения с Сережиным папой, актером и поэтом Евгением Кузьмичом Супоневым. Но он сильно сдал после трагедии. Уже два инсульта пережил… Иногда общаюсь с первой женой Сережи, Лерой. Она работает на телевидении - пишет тексты для разных передач. А вот с их сыном Кириллом в последнее время видимся редко. У него, наверное, очередная стадия переходного возраста - ищет себя. Парень умный, веселый, окончил факультет международной журналистики в МГИМО, играет на ударных в группе «Ромео должен умереть», ходит на телевизионные кастинги. Возможно, будет одним из ведущих нового утреннего шоу на одном из центральных каналов. С сестрой Сережи, моей ровесницей Леной Перовой, отношения у нас сразу не сложились. Она девушка очень специфическая, и мы с ней просто не на одной волне.
«Нравятся мужчины зрелые».
Воспитывать дочурку Ольге помогает ее мама-педагог. Долгое время она работала в детских садах, а теперь, когда внучка Полинка пошла в школу, пришло время вплотную заняться и внучкой. Учебное заведение для Полины Ольга выбирала очень долго. Наконец остановилась на школе с французским уклоном в центре Москвы. Теперь семье придется снова жить в городе и снимать квартиру в Москве.
- А в загородный дом станем наведываться по выходным, - строит планы Ольга. - Да и на работу мне будет проще ездить. Съемочный график на сериале «Кулагин и партнеры», где я играю одну из главных ролей, очень плотный. Идти на кастинг в эту картину мне посоветовал наш сосед по участку, давний приятель Сережи, известный телепродюсер Сергей Шумаков. Пока «Кулагин…» для меня - хорошая школа и неплохой способ заработка. Что будет потом - не знаю. Хочу сыграть в какой-нибудь серьезной военной драме, вернуться на сцену… Ведь десять лет я отдала Театру сатиры, из которого ушла два года назад из-за трений с руководством. Помощи я ни от кого не жду и сама напрашиваться на роли не буду. Конечно, если материальное положение станет, не дай бог, тяжелым, не буду лежать на диване и ждать звонка из Голливуда, а пойду работать не по профессии.
- Сергей погиб шесть лет назад. Ольга, извините, что у вас сейчас в личной жизни?
- Пока тихо. Иногда на горизонте возникают мужчины, но это все несерьезно. Те, кому я нравлюсь, обычно не совсем в моем вкусе, а те, кто мне, - женаты. Я предпочитаю мужчин зрелых, которые значительно старше меня. С Сережей у нас была разница в возрасте 13 лет, и это, думаю не предел… Возможно, сейчас я просто устала тянуть все на себе и мне по-женски хочется, чтобы обо мне и Полинке заботился кто-то сильный, надежный и мужественный. Но, увы, после такого мужа, как Сергей, очень трудно найти достойного человека. Хотя я его ужасно ревновала, тем более что повод он порой давал. Ведь ему была готова отдаться практически любая продавщица в магазине - такой он был обаятельный.
А Сережа любил пофлиртовать, подмигнуть. За границей даже на английский переходил, думая, что я не понимаю, и отвешивал тамошним красоткам разные комплименты. Но в то же время он был очень надежным и желанным. Когда мне было 13 лет, я, придя из школы, включила телевизор, увидела его и влюбилась… Словом, единственный мужчина, который мне всегда был нужен, - это ОН! И ОН в моем сердце. Живой…
Высказывания о Сергее Супоневе.
Людмила ЗАЙЦЕВА, руководитель телекомпании «Класс»:
- Сергей пришел к нам из редакции пропаганды первого канала. Где был на вторых ролях. И сразу же зарекомендовал себя как зрелый творческий работник, способный не только обслуживать мэтров телевидения, но и создавать собственные полноценные проекты. На первый - программу «Каникулы, каникулы» (Супонев был и автором, и ведущим этой передачи) - у него ушло четыре месяца. Рекордный срок для телевидения. А еще через полгода они с Георгием Галустьяном запустили «Марафон 15». Такого задора и инициативы от этого парня не ожидал никто. Причем все делалось на потрясающем обаянии. Как и все, за что брался Сергей. Устоять против его просьб и идей, иногда кажущихся авантюрными, не мог никто. Особенно теледамы.
Он был очень самостоятельным как мужчина. Он имел право учить печь блины и мыть полы. Сколько надо мыла, порошка... Сколько раз после этого протирать влажной тряпкой, чтобы пыль не оседала. Даже женщины узнавали многое из его рассказов об уборке квартиры или готовке. Он и в этом был виртуозом.
Сережа не стремился в начальники. Еще в период «Марафона 15» я как-то пошутила: «Вот уйдешь в начальники, и телевидение многое потеряет». Он даже как бы обиделся: «Да вы что, Людмила Ивановна, никогда я не буду телебоссом. Мне это неинтересно». Уже когда он ушел в продюсеры, часто вспоминал тот наш разговор. И работать в студии любил больше, чем в кресле начальника...
Тимур КИЗЯКОВ, ведущий программы «Пока все дома»:
- С Сергеем я познакомился раньше, чем он со мной: когда увидел его в программе «Марафон 15». Тогда я был еще очень далек от телевидения. И, может быть, в чем-то он своим примером меня и вдохновил, а чему-то научил, какие-то вещи я перенял от него, несомненно. Мы, к сожалению, были не близко знакомы. Но то, что энергии в человеке было огромное количество, - это точно. Сколько было сделано программ или попыток их сделать... Когда ни приедешь в «Останкино» - он все время на работе. Конечно, это удар такой, что до сих пор не верится... Наверное, есть какая-то грустная закономерность, что это случилось с человеком, обладающим таким темпераментом, активностью, энергией. Человек спокойный, трусливый, наверное, и не сел бы за этот руль. Но и не достиг бы в жизни таких успехов...
12.10.2003 - “Звездный час” еще не пробил
для сына телеведущего Сергея Супонева.
Он очень похож на отца. Еще лет десять, и он станет точной копией Сергея Супонева — доброго, обаятельного симпатяги. Именно таким зрители запомнили ведущего программ “Звездный час”, “Зов джунглей”. Два года назад Сергея не стало. У него остались сын и маленькая дочка.
Сын Сергея Кирилл попал на телевидение очень рано, в пять лет. Поэтому сейчас, в свои 19, имеет за плечами опыт ведущего нескольких телепрограмм. Мечтает о карьере режиссера. Учится в МГИМО (естественно, на факультете журналистики, правда, международной), занимается музыкой, курит “Кэптан блэк”, ездит на “Дэу-Нексия”, которую недавно помял. И очень не хочет работать... на ТВ. На интервью он пришел со своей девушкой.
— С Аней мы вместе уже полгода. С ней я научился быть серьезным, ответственным. Мы вместе учимся в МГИМО. Я приметил Анюту полтора года назад. Она мне казалась такой недоступной, я очень боялся к ней подойти. Как-то все-таки решился и написал ей на “аську”, что меня зовут Кирилл и я хочу с ней познакомиться. С тех пор мы вместе.
До знакомства с Аней я не знал, что есть настоящее кино, что есть Тарковский, Калатозов, Феллини. С тех пор, как я заинтересовался кино, у меня одна цель — стать режиссером. Тарковский как-то сказал: “Единственный способ показать свои чувства — кино”. Я с ним согласен.
— А как же телевидение?
— Не очень привлекает. Телевидение — это наркотик, а я не хочу чувствовать себя драгдилером. Я и сам никогда не сяду за телевизор.
— Не стал бы работать на популярном шоу, если оно тебе не нравится?
— Стал бы. Из-за денег. Но смотреть бы не стал. Когда у меня будут дети, я вообще запрещу им смотреть телевизор.
— Даже программу “Звездный час”?
— Нет, “Звездный час” можно. Это же образовательная программа. Но таких очень мало.
— Значит, профессия журналиста тебя совсем не привлекает?
— Мне не хочется делать то, что прикажут. Хочется придумать что-то самому. Я точно знаю, что хочу иметь свое дело, а не зависеть от кого-то. Никогда не смогу сидеть в офисе, перебирать бумажки. Сейчас мало настоящих программ, все какое-то искусственное. На последнем ТЭФИ, когда я узнал, что “Звездный час” ничего не получит, я встал и ушел. Более достойных программ в этой номинации представлено не было...
— Твой первый опыт на телевидении — программа “Ням-ням”, которую вы вели с Настей Стриженовой?
— Нет, первый раз я появился в программе “Марафон-15”. Мне было тогда лет пять. А в “Ням-ням” попал, когда мне было лет десять. Она входила в утренний блок передач для детей и длилась пять-восемь минут. Концепция была папина: мы с Настей учили ребят готовить завтрак из подручных продуктов. Я тогда, кроме яичницы, ничего приготовить толком не мог, так что мы учились по ходу дела, вместе с телезрителями. В редакцию приходили письма следующего содержания: “У вас все так ужасно выглядит: майонез капает на пол, руки грязные. Посмотрите, как у Макаревича все красиво!”
Потом была программа “Возможно все”. Там я уже не хотел светиться как сын Супонева, поэтому придумал себе псевдоним Венопус (моя фамилия наоборот). Мой соведущий — Алексей Востриков представлял меня как потомственного греческого рыбака. Мы находили людей интересных профессий и на себе пробовали то, чем они занимаются. Были очень интересные программы про диггеров, звонарей. Но самая забавная история была на новогодней программе. У режиссера был друг, как две капли воды похожий на Стинга. Мы решили сделать сюжет “Стинг в Москве”. Якобы звезда прилетела именно на съемки “Возможно все”. В “Шереметьево” мы его “встретили”, подогнали лимузин, охранников, все, как в жизни. А потом псевдо-Стинг играл в нашей студии, причем аккомпанировали ему я и мой соведущий. Липовый Стинг очень натурально открывал рот под фанеру, он исполнял “Песню ковбоя” и одет был в ковбойскую шляпу. В общем, все были в восторге. Откликов на электронной почте была масса. И только один особенно внимательный телезритель написал: “Что-то ваш Стинг не те лады зажимает на гитаре...”
— Последний проект, в котором ты участвовал, закрылся совсем недавно — программа “100%” на ОРТ. Твоим коллегой был Никита Белов, ныне известный диджей.
— Мы приглашали звезд, обсуждали всякие темы, например, с Анастасией Волочковой правила хорошего тона, а с Дмитрием Дибровым обсуждали тему “Деньги”. Когда мы его спросили, сколько ему нужно для счастья, он сказал: 43646 рублей. Видимо, на тот момент ему была необходима эта сумма.
— В институт ты легко поступил?
— Разве в МГИМО сложно поступить? Там же главное — творческий конкурс, на котором я написал, как мы делали “Возможно все”; сочинение по прочитанным книгам; и английский — с этим у меня все в порядке было. В школе меня англичанка долго не сажала за парту с остальными учениками, я сидел на стуле возле двери, чтобы никому не мешал и ничего не натворил. С тех пор английский мне — как родной.
— Твой дедушка — артист Евгений Супонев служил в Театре сатиры. Ты не хотел стать актером?
— Нет, актеры — лицемеры, они примеряют на себя чужие лица, мне бы не хотелось так.
— Мне говорили, что тебя приглашали в качестве ведущего в обновленный “Звездный час”...
— Два года назад программу хотели восстановить, искали ведущего. Когда я пришел, мне сказали, что я слишком похож на прежнего ведущего, та же внешность, манера разговора. А продюсерам хотелось увидеть другой типаж...
— Машина у тебя хорошая. Сам на нее заработал?
— Нет, к сожалению. Я получаю небольшие деньги, помогаю маме придумывать вопросы для программы “Кресло” (мама работает на телевидении, сейчас она помимо прочего — выпускающий редактор проекта “Фабрика звезд-3”). Мои вопросы попадают в шестую и седьмую группу по сложности. С Аней пробовал заниматься переводами. Но за это мало платят, а времени уходит много.
— Сколько лет тебе было, когда родители развелись?
— Десять. Это был тяжелый период, я и сейчас не хочу об этом вспоминать. Больше всего я переживал за маму. Они прожили вместе одиннадцать лет, познакомились еще в школе, мама ждала отца из армии. На мне развод сказался меньше, мы ведь с отцом часто виделись, ездили отдыхать, он помогал нам как мог.
Продолжение : (Часть 2)
|